Время фестивалей еще не пришло
2 июля 2002 г.
После краткой эйфории, вызванной прошлогодним, впервые не провально
проведенным фестивалем, общественное мнение снова строго к ММКФ. Ругают все
-- конкурсную программу (которую называют невероятно слабой), церемонию
закрытия (на которой Чингиз Айтматов наградил "Золотым Георгием" Льва
Толстого, забыв назвать имена режиссеров, снявших картину), уровень
основных программ, количество и состав гостей. Хотя до фестиваля настроение
было совсем другое, и многие связывали надежды на удачу именно с конкурсом,
в котором на этот раз фигурировало сразу три российские картины. Именно с
ними и произошли основные скандалы.
"Чеховские мотивы" Киры Муратовой не получили ни одного официального приза
(только от жюри российских критиков). И это многим очень обидно, так как
фильм фестивальной публикой принят очень хорошо. Конечно, никто не
надеялся, что Муратова получит главный приз -- есть фестивальный протокол,
по которому артхаусное, не зрительское кино в лидеры никогда не проходит.
Но несмотря на то, что у Муратовой есть горячие сторонники и столь же
непримиримые противники, вряд ли можно не заметить, что ее кино -- явление
самобытное, яркое и значительное. Оно оказалось не востребовано и как бы не
замечено. Обидно для публики и значимо для репутации фестиваля.
Второй конфликт возник вокруг "Кукушки" Александра Рогожкина. Фильм
очевидно шел в лидерах и мог рассчитывать на все главные призы. Но
присудить одной картине премии за лучший фильм, за лучшую режиссуру, за
лучшие мужскую и женскую роли показалось жюри как-то нехорошо. И выплыли
братья Тавиани с экранизацией Толстого -- телевизионный фильм,
добротно-провинциальная версия романа "Воскресение", и как ни называй
режиссеров классиками, ущерб престижу фестиваля этим нанесен. В прошлом
году приз получил очень скучный, устаревший, хотя и добротный фильм
Кшиштофа Занусси, в этом -- опять странный реверанс в сторону кино
вчерашнего дня, да еще не в самом лучшем исполнении.
Впрочем, на все упреки есть свои ответы -- дело в том, что вкусы и ожидания
фестивальной публики настолько разнятся, что на любой фильм непременно
найдется свой хулитель и свой поклонник. И "Воскресение" было кому-то мило,
в то время как другие давились смехом, глядя на опереточных пейзан в
онучах. И получивший спецприз жюри иранский "Зов земли" для кого-то был
искренним фильмом, а кому-то показался доказательством, что мода на
иранское кино оказалась дутой.
Более единодушную оценку вызвал третий российский фильм конкурса --
"Одиночество крови", на просмотр которого многие отправились с большими
надеждами, возникшими в связи с предварительными отзывами членов отборочной
комиссии. Разочарование спровоцировало более острую реакцию, чем фильм
заслуживал. Жюри российских критиков даже сочло необходимым вручить фильму
"антидиплом" с формулировкой "за несоответствие уровню конкурсной
программы международного фестиваля".
Получилось так, будто отборщики ввели слабый фильм в конкурс по блату. На
самом деле они просто смотрели на него в другом ракурсе.
Сегодняшнее положение в кинематографе, обслуживающих его СМИ и в самой
публике не располагает к проведению фестивалей в принципе. Фестиваль хорош
либо в пору расцвета какого-нибудь направления в кинематографе, когда есть
лидирующие явления и те, кто идет следом. Или при развитом рынке, когда
фестиваль -- способ представить публике и прессе новые фильмы или имена. Ни
того ни другого в российском кино сейчас нет. Никакой рекламы фильмам
фестиваль не делает ("Кукушку", например, компания "Сони Классикс" купила
для проката в США еще до фестиваля, а среди специальных программ особым
спросом пользовались те фильмы, которые уже приобретены для российского
проката и давно отрекламированы другими киносмотрами). Что же касается
развития кинематографа как искусства, то отследить его движение сегодня
почти невозможно. Среди самих кинематографистов, как и среди наиболее
насмотренной публики, можно обозначить два вида зрителей. Одни,
сформированные еще в советскую эпоху, ждут от фильма содержательного
послания. Рассматривают картину как ответ художника на вопросы,
поставленные перед ним жизнью. Другие -- и среди них в основном молодежь --
видят в фильмах абсолютно самостоятельную реальность, в которой вообще нет
никакого другого материала, нежели сам кинематограф. Два заметных фильма из
показанных на фестивале сняты молодыми режиссерами: Роман Прыгунов сделал
триллер, а Егор Кончаловский -- боевик. При всей разнице стилистик,
дарований и результатов сходство мне лично видится в одном. Для обоих
авторов вообще никакого значения не имеет содержательная часть рассказанной
истории. Сюжет нужен лишь для того, чтобы, не отвлекаясь на несообразности,
нанизать на него отдельные эпизоды, ценность которых исключительно в их
кинематографической выразительности. Зритель в таком кино должен просто
радоваться смене кадров, желательно вспоминая всю цепочку прототипов.
Получается новый монтаж аттракционов, главный смысл которых -- визуальное
развлечение. Для российской культурной традиции подобный подход к искусству
кажется почти кощунственным, но для новой реальности и новых зрителей он
вполне естествен. Визуальный ряд для них достаточно наполнен эмоционально,
чтобы не требовать дополнительной нагрузки. Кончаловский в "Антикиллере"
добивается реакции публики довольно сильными методами -- сумасшедшим
темпом, резким монтажом, интенсивным звуком, а Прыгунов в "Одиночестве
крови" пытается действовать более опосредованно, создавая цветовую и
предметную среду, подлежащую подробному и медленному разглядыванию.
Рассматривать оба фильма с точки зрения сюжетных линий, характеров,
отношения к реальности и элементарного правдоподобия в корне неправильно.
Это экзотические цветы, выросшие на поле новой кинематографической
культуры, состоящей не из отдельных фильмов, а из непрерывного процесса,
мелькания верениц кадров, приносящих удовольствие, неведомое зрителям
старой школы. И не предполагающее никаких фестивалей, рейтингов и табелей о
рангах.
Пройдет время, и старая публика истончится естественной убылью, а новая
придумает новые формы, возможно, они тоже будут называться фестивалями, но
проходить будут совершенно иначе. Надо только, чтобы цена производства
фильмов упала до доступной каждому юному гению, имеющему компьютер.