ФИЛЬМ МЕСЯЦА: «Последние дни» Гаса Ван Сэнта

19 октября 2005 г.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ LAST DAYS

Режиссер Гас Ван Сэнт

В ролях Майкл Питт, Лукас Хаас, Азия Ардженто, Скотт Грин, Николь Вишуз, Рикки Джей, Райан Онион, Хармони Корин, Ким Гордон

США, 2005 г. 97 мин.

Страсти Куртовы – во всем своем величественном минимализме

Объясняя скромную прелесть этого фильма, справедливо будет прибегнуть к музыкальным аналогиям. Сила «Последних дней» (в большей степени, чем двух других фильмов из трилогии Гаса Ван Санта, «Джерри» и «Слона») - в том, что не умещается на территории фильма, но имеет при этом не меньшую важность. Как в музыке, скажем, гитарист может держать один аккорд бесконечно, но таким образом, чтобы ты слушатель, понял – там может быть и второй, и третий. Их нет, и слава Богу – получилось бы как всегда, как обычно, как у всех. Но гитарист все держит аккорд, и сквозь медитативную пленку транса ты слышишь все аккорды, которые хочешь услышать. Чтобы вы не дай Бог не подумали, что Миллер накурился как сволочь и несет околесицу, отсылаю вас к сцене, где музыкант Блейк (чьим прототипом служил Курт Кобейн, вестимо – самый зависимый из независимых всех времен) ковыряется у себя в домашней студии с гитарами, секвенсерами, ударными и прочим оборудованием. Звуки, которые он при этом извлекает – наглядная демонстрация кинометода Ван Санта, от импровизации через повторение – к целостной картине. Жаль, Кобейн не играл на самом деле подобную музыку – стал бы пионером пост-рока. Может, оно и к лучшему, если призадуматься.

Ван Сант такого эффекта «пост-кино» (почему этот термин не так в обиходе, как тот же «пост-рок» в музыке – он ведь вполне легитимен) достигает практически при помощи одного только монтажа и звука. Если в «Слоне» фильм был смонтирован из сюжетных линий нескольких персонажей, пересекающихся в центральной сцене (ход, сам по себе уже набивший оскомину), то в «Последних днях» мизансцены и кадры чуть оттягиваются и накладываются друг на друга, как колода карт в руках опытного шулера. Как те же музыкальные партии – но не по схеме «куплет-припев-куплет», из каменного мешка которой сам Кобейн искал выход на протяжении всей своей карьеры. Я шел второй раз смотреть фильм, чтобы разглядеть в структуре фильма схожесть с какой-нибудь песней Nirvana. Но в «Последних днях» нет того основного приема, прославившего Кобейна, Новоселича и Грола – «тихо-громко-тихо». Поэтому «Последние дни» и есть пост-кино, потому что пост-рок, на самом деле, это Nirvana в режиме «тихо-тихо-тихо».

Почему «пост», и что значит «после», какое событие стало раздельной линией, после которой все предыдущие достижения обесценились? Несомненно, должна быть некая утрата невосполнимая, в следствии ошибки, и отказ от старых ценностей как признание собственных ошибок. Блейк, молодой парень под тридцать, кряхтящий, картинно бормочущий под нос чепуху про то, что он «потерялся по пути», шаркающий и одевающийся летом в зимнюю куртку, все дни предшествующие своему уходу из жизни (хронология событий фильма укладывается в часов тридцать-сорок), проводит наедине с самим собой, замкнув створки. Он готовится изменить амплуа спасителя (гитарного рока) на роль жертвы. Ван Сант вывернулся ужом и не дал понять, покончил ли Блейк с собой сам или его нашла-таки разъяренная жена по имени Блэки. Но то, что Блейк обречен, видно по первым же кадрам. «I have a very bad posture». Какой бы ужасной ни была осанка у Блейка – это осанка современного Иисуса, мы знаем, потому что уже видели такую в фильмах на библейскую тему.

У него есть свои апостолы – и пока Иисус в прострации готовит себе макароны с тертым сыром, они предаются утехам под «Венеру в мехах» Velvet Underground. Потом приходят к нему за советом. Бросают его на произвол в самый отвественный момент его жизни, и терзаются, когда Иисуса оплакивают в теленовостях. Поток волхвов к Иисусу не иссякает – среди них близнецы из церкви методистов, пытающиеся обратить его апостолов в свою религию, коммивояжер из «Желтых страниц», играющий с ним в малый бизнес. Где Иисус – должна обязательно быть и Матерь Божья (в ее роли Ким Гордон из Sonic Youth, а за саундтреком незримо следит ее супруг, Тёрстон Мур). Она называет его «рок-н-ролльным клише» (факт, что настоящая мать Кобейна отреагировала на смерть сына недовольством, что он после смерти вступил в «клуб рок-н-ролльных стереотипов»), корит за невнимание к ребенку и двусмысленно говорит «Ты можешь уйти, тебя здесь ничто не держит». Блейк ее слова понимает по-своему.

Среди абсурда, сконцентрированного в обшарпанном особняке (служащего, по идее, как раз укрытием от абсурда снаружи) мелькает песня про долгое одинокое путешествие от смерти к рождению (Блейка, как любого современного Иисуса, больше волнует не сама смерть, а неизбежность воскрешения). Частный детектив, которого жена Блейка послала на поиски Блейка, расскажет историю про мистическую смерть иллюзиониста XIX века, останавливавшего зубами пули на лету. Когда наконец в пафосном финале вознесения нагой души Блейка на небеса фильм не проваливается под ее гнетом, выдерживает, не проседает, становится совсем очевидно, что Ван Сант смог включить в «Последние дни» столько, казалось бы, лишних и ненужных мирских мелочей. Но каждая из них нашла в итоге свой смысл и применение, и уже без них картина была бы неполной (статичные кадры с видеоклипом Boyz II Men по MTV или кустом, мимо которого протрусил Блейк). Вне фильма этих вещей осталось гораздо больше, и Ван Сант не обрывает связь с ними, не отрезает (а резать, монтировать – это главный кастрирующий инструмент кино) нити. Держит аккорд, дает ему хорошенько порезонировать, погулять в децибелах, пожить подольше, другими словами.

В кинотеатрах с 20 октября