Шепоты и крики
2 июля 2001 г.
Распределением призов все наблюдатели оказались довольны. Много разговоров
было вокруг двух поначалу главных претендентов -- Этторе Сколы и Ким
Кидука. Итальянского мастера готовы были заранее почтить за выслугу лет, а
корейского новатора -- за формальное мастерство. Жюри решило по-другому:
Скола получил приз всего лишь за режиссуру, а Ким Кидук, к удивлению
отборочной комиссии, -- вообще ничего. Зато в лидеры вышел
неполиткорректный фильм "Фанатик" Генри Бина, которому в кулуарах пророчили
приз за лучшую мужскую роль. Райан Гослинг, действительно, очень хорошо
сыграл труднейшую роль молодого еврея, старающегося быть нацистом.
Еврейский мальчик-умник, еще в школе отличающийся красноречием, не может
смириться ни с основными постулатами веры, ни с историческим унижением
своего народа. В оригинале фильм называется The Believer ("Верующий"), и
вовсе не антисемитская риторика, а истовость богоборца заставляет героя
столь агрессивно накидываться на все общепринятые нормы поведения. Фильм
построен на постоянных противоречиях -- между прошлым ученика еврейской
школы и настоящим скинхэда, реализмом психологических подробностей и
метафорическими сюжетными ходами, политическими лозунгами и схоластическими
конструкциями. Герой замирает перед свитком Торы в мистическом трепете -- и
подкладывает бомбу в синагогу, чтобы, впрочем, в последний момент заменить
собой своих жертв и в предсмертном видении подняться по лестнице наверх,
где "никого нет".
Фильм Генри Бина уже получил Гран-при на фестивале независимого кино в
Сандэнсе, считающемся, по формальным критериям, национальным форумом, а
значит, не мешающем участию в конкурсах международных. Кстати, его
содиректор Джеффри Гилмор являлся и членом жюри ММКФ, что, возможно,
повлияло на решение о главном призе.
Для ММКФ это решение было тем более оправдано, так как картина Генри Бина
-- дебютная, представляет независимое американское кино и посвящена острой
и актуальной теме. Для того чтобы конкурсная программа Москвы была
привлекательна для кинематографистов, она должна более определенно, чем
прежде, заявить свою концепцию. Занять место самого радикального из
европейских конкурсов -- если не в эстетическом, то в идеологическом смысле
-- было бы большой удачей. Россия после перестройки до сих пор остается
едва ли не самой свободной страной, и то, что вряд ли хорошо для
общественной жизни, требующей самоограничения, для искусства вполне
годится.
Фильм Сколы "Нечестное состязание", кстати, тоже на еврейскую тему. Но в
нем, рассказывающем о двух торговцах одной римской улицы в фашистской
Италии, эта тема решена вполне традиционно, в добротно гуманистическом
ключе: человеческое выше расового, евреи -- такие же люди, как итальянцы,
случившаяся сегрегация -- чудовищна и антиразумна. В "Фанатике" же проблема
не столько в социуме, сколько в сознании, в котором невозможно, не раздирая
по живому, отделить одно от другого -- любовь от ненависти, комплексы от
традиции, самолюбие от справедливости.
В этом русле, кстати, фестиваль было бы разумнее завершить не мюзиклом
"Мулен Руж", избыточным и нарядным, а показанной в программе "Восемь с
половиной фильмов" картиной Спайка Ли "Замороченные" -- резкой и
болезненной, выворачивающей привычные представления об "афро-американской"
интеллигенции, ее чудовищных внутренних противоречиях и двусмысленном
положении в обществе. Правда, его вряд ли выдержала бы праздничная
публика.
Пока фестиваль лишь нащупывает свой путь, выбирая между интеллектуальным
радикализмом, посредничеством между Востоком и Западом или консерватизмом
простых историй. Призов в конце концов хватило почти всем, и что интересно,
у общественных институтов, выносящих решения, почти не было совпадений. Все
картины, что так или иначе отмечались публикой в ходе просмотров, обрели
хоть маленькую, да награду. Другое дело, что как бы ни старались
организаторы, все это имеет очень малое значение и для проката, и для
общественного мнения. Вал зрительского кино пройдет мимо всех этих решений,
важных лишь для будущего нашего кинематографа, для того времени, когда,
возможно, тихий шепот кинообсуждений станет громким криком и будет услышан
всеми.