Винни-Пух и все-все-все
31 августа 2001 г.
Пожалуй, не найдется среди русских комиков человека, про которого часто уже
при жизни и почти всегда после смерти не говорили бы: а ведь ему и
серьезные роли были по плечу. Популярность -- дело, конечно, хорошее, но до
конца он все же не реализовался. Гамлета не сыграл, короля Лира, до
чеховских пьес руки не дошли и т.д. С одной стороны, это с легкостью
объясняется тем, что в стране, где художнику вменялось в обязанность
помнить, что он еще и гражданин, жанр чистой комедии не мог быть особенно в
чести. С другой -- реальным положением вещей. Чистых комиков русская сцена
и русский экран действительно почти не знали. У нас не было своих
Фернанделя или Луи де Фюнеса. Был лирический (или романтический) комик
Андрей Миронов, комик с трагическим надрывом Анатолий Папанов. И даже клоун
Юрий Никулин сыграл -- и сыграл превосходно -- в "Двадцати днях без войны"
Алексея Германа. Евгений Леонов в этом смысле не исключение.
Удивительно, но человека, почитавшегося едва ли не главным комедийным
артистом страны, чрезвычайно сложно представить себе в какой-нибудь
бродвейской комедии, которыми активно пробавляются сейчас звезды советских
времен. И не потому, что высокое назначение художника не позволило бы ему
участвовать в антрепризном чесе. Про "позволило -- не позволило" можно
только гадать. Просто комедии эти совсем не отвечают природе его таланта.
Глупо же предлагать мистеру Бину сыграть роль в пьесе Островского.
Всенародная слава пришла к Леонову после "Полосатого рейса", где он впервые
в истории советского кинематографа предстал перед целомудренным
отечественным зрителем в чем мать родила. Но эта кинематографическая
"путевка в жизнь" так и осталась едва ли не единственной комедией положений
в его репертуаре. Тему маленького добродушного человека, боящегося людей не
меньше тигров, он разовьет потом в совсем другом ключе. Квинтэссенцией его
кинематографических поисков станет Сарафанов из "Старшего брата" Александра
Вампилова, театральных -- Тевье-молочник из "Поминальной молитвы". Роли
этих обаятельных недотеп, которых жизнь все время ставит в затруднительные
обстоятельства и которые побеждают эти обстоятельства любовью, терпением и
добротой, при всем желании не отнесешь по ведомству комедийных. Ведь сложно
хохотать над тем, кому сострадаешь.
Тевье-молочник -- это вообще отдельный сюжет. Сразу после генеральной
репетиции по Москве поползли слухи, что Леонов играет необыкновенно. Но
премьера не состоялась. У артиста случился обширный инфаркт, и немецкие
врачи буквально вытащили его с того света. Спасибо, что вытащили.
Во-первых, они продлили ему жизнь. Во-вторых, дали возможность сыграть
главную театральную роль, уже заглянув по ту строну бытия. Видимо, еще и
поэтому она прозвучала так остро и пронзительно.
Был ли вообще Леонов комиком -- вопрос непростой. Ведь "казаться смешным" и
"оказываться в смешном положении" совсем не одно и то же. Комик -- это тот,
кто из кожи вон лезет, чтобы развеселить народ. Кривляется, на ушах стоит.
Как Джим Керри, имеет пластилиновое лицо. Но Леонов никогда не кривлялся.
Ему и незачем было. Он вызывал не смех, а улыбку, и вызывал одним своим
появлением. Еще до того, как успевал открыть рот.
Единственное, что действительно роднило Леонова с плеядой комедийных
артистов, -- удивительная верность самому себе и своему типажу.
Драматический артист, как правило, стремится раствориться в персонаже.
Леонов растворял персонажей в себе. О нем невозможно было сказать, как о
Вячеславе Тихонове: "А вот Штирлиц идет". Или как о Борисе Бабочкине: "Ой,
смотрите, Чапаев". Это не он был Винни-Пухом, а Винни-Пух -- им. В
"Обыкновенном чуде" он появляется на экране и говорит: "Здравствуйте, я --
король". А все думают про себя: ну какой же это король, это Леонов. Ах,
какой милый, как здорово придумал яд в стакан подсыпать. Роль того же
самого короля в свое время сыграл в кино Эраст Гарин. Зло сыграл, точнее по
отношению к автору. А зрители все рано вспоминают Леонова. Не персонажа
его, а его как такового. Ведь понятно, что он только притворяется злым, как
Доцент из "Джентльменов удачи". А на самом деле наверняка работает в
детском саду. И вообще он очень хороший человек. Совершенно такой же, как
мы.
Именно в расчете на эту феноменальную узнаваемость артиста и одновременно
соизмеримость его с каждым, кто сидит в зале, Марк Захаров поставил в 1975
году своего парадоксального "Иванова". Он радикально переосмыслил пьесу и
образ ее главного героя, превратив его в антигероя, рядового ничем не
примечательного интеллигента. Леонов должен был сыграть в этом спектакле не
Иванова, а Иванова. Но -- вопреки замыслу -- он, как всегда,
сыграл самого себя. Не Иванова, а Леонова. Недотыкомку с виноватой
улыбкой, хрипловатым голосом и пластикой медведя из того сказочного леса, в
котором живут благовоспитанный Кролик, наивный Пятачок и очень мудрая
Сова.