Эммануил Виторган: убежден, что некрасивых женщин не бывает.

13 ноября 2002 г.

Есть на радиостанции «Европа Плюс» такая программа «Большие люди». Каждую субботу в 11:00 в студию «Европы +» приходит один состоявшийся человек: актер, политик, шоумен… Разговор с таким человеком всегда очень интересен и ярок.
С любезного соглашения «Европы Плюс» текст этих интервью теперь доступен и читателям РОЛ.
В этот раз в студию был приглашен актер тетра и кино Эммануил Виторган.

ЕП: Я, как человек интересующийся происхождением различных имен, хочу спросить откуда такое диковиное имя, это диковиное отчество, эта диковиная фамилия?

Эммануил Виторган: Это все Одесса. Все родные, все близкие оттуда. У мамы было 10 сестер и братьев, у папы 11 сестер и братьев.

ЕП: Это мне напоминает грузинские семьи по многолюдности.

ЭВ: В те времена и еврейские семьи были очень большие. Когда я приезжал на каникулы в Одессу, я не успевал всех обойти. А что касается имени, родители были атеисты, как большинство советских граждан, они не знали, что в Писании было имя Эммануил, которое означает «с нами Бог». Я был назван в честь брата мамы, которого убили во время погрома в Одессе. А Гедеон был назван тоже не в честь богов и царей, и звали его всю жизнь Геннадий.

ЕП: Уютно ли вам жилось с такими паспортными данными? Фамилия «Неиванов» доставляла массу неудобств и мигреней в ту эпоху.

ЭВ: У меня были неудобства, но меньше, чем у отца. У него была редчайшая профессия, он был мукомолом, он окончил Одесский мукомольный институт. Папа восстанавливал мукомольные заводы в разных городах. Я родился в Баку.

ЕП: Одесский мукомольный институт...неужели был такой?

ЭВ: Да, да. И сейчас, по-моему, есть. Потом я жил в Ставрополе и на Кавказе, потом Астрахань, потом Питер. Я помню, что у него были неприятности, хотя, родители старались нам об этом ничего не говорить. Папу-мукомола даже почему-то из партии выгнали, потом, правда, восттановили. А что касается меня, когда мне было 22 года, мы должны были ехать в Афганистан и Индию снимать эпизоды одного фильма. Я собрал чемоданы, тогда ведь очень мало кто ездил заграницу, даже в Афганистан. В последний момент мне сказали, что я никуда не еду. В обкоме мне прямо заявили, что причина в том, что я еврей. Помните, как клоуны в цирке нажимают на какую-то потайную кнопочку и у них слезы рекой льются.....так и у меня тогда они полились, только без кнопочки. Мало того, тогда еще и режиссера с грузинской фамилией не пустили, потому что, у него папа носил фамилию Файнциммер....Вобщем, потом, афганские и индийские эпизоды мы доснимали в Питере, в Душанбе. Вот, пожалуй, и все. Никогда я больше не ощущал на себе никаких неудобств по этому поводу.

ЕП: Сейчас постараюсь правильно расставить акценты, если не получится, то мне на букву «Ц»...Вы всегда навязчиво и деликатно делаете акцент на театр. Вы человек театра, такое резюме я вынес из всех интервью с вами, которые я прочел.

ЭВ: Да, абсолютно верно.

ЕП: Объясните, почему не кино?

ЭВ: Во-первых, я окончил, Ленинградский Государственный Театральный Институт. Хотя, в дипломе было написано, что я актер тетра и кино, никаких киношных дисциплин не было и в помине. Кино для меня подарок, я очень благодарен, что этот подарок случился в моей жизни. Вобще, мне горех жаловаться, я получил ту профессию, о которой мечтал. У меня потрясающие родители, замечательная семья, учителя, партнеры прекрасные. Хотя, режиссура в кино, не в обиду киношникам будет сказано, гораздо слабее, чем в театре. И ни одной роли в кино такого масштаба как в театре я не сыграл.

ЕП: Вы упредили мой вопрос о водоразделе между кино и театром. Но, все равно, моя мама, например, боготворит «Благочестивую Марту», можете за этот сомнительный комплимент после передачи ударить меня в переносицу...

ЭВ: Я не знаю была ли ваша мама на спектаклях...

ЕП: Скорее нет, скажу я, потупив взор...

ЭВ: Наверное поэтому ей и нравится киношный вариант и спасибо огромное за это ей и ее подругам и подругам подруг. А что касается кино, одна из любимых моих ролей в фильме «И это все о нем», где мне выпало сыграть совершенно другую жизнь – жизнь бывшего зэка. Я очень благодарен судьбе за этот фильм.

ЕП: А что читает Эммануил Виторган?

ЭВ: Читаю я теперь, к сожалению, не так много как раньше. Может из-за лени, может из-за нехватки времени, хотя, его всегда было мало. Скорее всего из-за того, что раньше нужно было все доставать, был стимул читать. У меня до сих пор сохранились булгаковские «Роковые яйца», напечатанные на папиросной бумаге...

ЕП: В последнее время много говорят о том, что давно нет хорошего материала для кино и для тетра. Насколько пессиместична такая точка зрения?

ЭВ: На самом деле сейчас очень мало кто пишет пьесы, а если кто из молодых и пишет, почему то им обязательно нужна чернуха. На нее можно по-разному реагировать сегодня, может она и достойна того, чтобы о ней так много писали, слышали и читали. Я прожил огромное количество жизней отрицательных персонажей, я никогда не отказывался от отрицательных ролей, от положительных отказывался часто, потому что они делали вид, что они не знают откуда и почему дети появляются. Отрицательные персонажи и сценаристами и писателями всегда выписывались лучше, чем положительные. Я всегда думал, что жизнь – очень длинная история. Дед ушел из жизни в 99, папа ушел в 92 года из жизни, мама в 89. А когда значительно раньше из жизни ушла Аллочка, моя супруга, я понял, что жизнь не такая уж и длинная, что надо успеть что-то правильное сделать.

ЕП: Извините, что затрону больную для Вас тему, делаю это только, после того как вы уже произнесли святое для вас имя Алла. Исходя из перижитой вами чудовищной трагедии, не нелепы ли расставания людей на абсолютно пустом, бытовом месте. Когда я читаю, что 99% процентов молодых пар распадаются из-за того, что с утра было плохо прожарена яичница, я думаю – что это, в контексте ухода Аллы, после столь долгой жизни вместе с вами. Извините за столь неуклюжую параллель.

ЭВ: Вы напрасно извиняетесь, я очень благодарен всем тем, кто вспоминает Аллочку, она действительно этого достойна, не потому что она была моей супругой. Я и при жизни никогда не стеснялся говорить о ней самые высокие слова, многие говорили – наверное у них что-то не так, раз он так говорит. Про нас много раз говорили как про «идеальную семью», а у нас была нормальная семья. Я считаю, что не стоит вступать в отношения, котрые через минуту могут закончится. Хотя, с другой стороны, когда наступает момент, когда нужно разбежаться, нужно вспомнить о первых минутах, которые наверняка были счастливыми, а не пулять друг в друга табуретами, и уж конечно не бить по лицу, тем более женщину. Лично я убежден, что нет некрасивых женщин, женщин с дурными характерами, а если и есть, то это вина нас, мужиков. Только мы можем сделать женщину некрасивой, застваить ее плохо поступать, я в этом абсолютно убежден.

ЕП: Я видел вас в телевизионной рекламе, гда вы выступали в качестве преподавателя и зазывали к себе учеников...

ЭВ: Да, это было год назад. Мне предложили набрать курс при Всероссийском институте переподготовки кинематографистов, это одна из частей ВГИКа, раньше я не соглашался, не мог взять на себя такую ответственность. А в этот раз я согласился, потому что, во-первых, это не четырехгодичный, а двухгодичный курс. Мы вместе уже год, они замечательные ребята, причем, вкалывают как и мы когда-то с утра до ночи.

ЕП: Они ведь наверняка боготворят Вас?

ЭВ: Да, они ко мне очень хорошо относятся.

ЕП: Виторган не был бы Виторганом, если бы не заменил очень удачно найденный мною глагол «боготворят» на более нейтральный вариант «они ко мне очень хорошо относятся»... Однажды я принимал участие в ток-шоу «Культурная революция» на канале Культура, как я туда вобще попал, это отдельная история для позднего Довлатова. Тем не менее, там обсуждался вопрос массовой кулшьтуры. До встречяи с высокими умами я был уверен, что «массовая культура» не есть матерное понятие. Они же мне внушали, обратное. Что такое массовая культура для вас?

ЭВ: Мне кажется, что массовая культура это основа для восприятия того мира, в котором ты прибываешь.

ЕП: Если бы я так ответил там, но у меня не хватило мозжечка моего...Что на сегодняшний момент происходит у вас на съемочных площадках, в радио и теле павильонах?

ЭВ: На съемочной площадке пока ничего не происходит, есть предложения, но пока ничего не подтверждено, пока я жду сценарий. Вот уже много лет и у кино и у радио с телевидением существует такая особенность – они считают, что делают одолжение артистам, зовя их к себе. Мне кажается, что здесь мы должны выступать на равных. На телевидении сейчас пойдет 52 серии с моим участием...

ЕП: Господи, это что за надругательство над Мексикой...

ЭВ: “Театральная академия” называется, я там играю руководителя курса, так совпало. И на “Культуре” должны пройти 4 серии по очень хорошему французскому детективу, у меня там замечательная роль. Мне дали сценарий с восемнадцатью страницами монолога.....я такого в кино еще никогда не видел. А что касается тетра, к моему сожалению, и к сожалению, всех живущих в доме под названием театр им. Маяковского, ушел Андрей Александрович Гончаров, сегодня у нас новый руководитель - Сергей Николавевич Арцибашев. Он является руководителем тетра на Покровке, теперь еще и нашего тетра с филиалом, дай Бог ему сил и здоровья со всем этим справится. В любом случае, я без работы не останусь, тем более, что предложений всевозможных масса, антерпризы разные и т.д. Просто хочется, чтобы театр, который имел определенный вес среди тетральных коллективов страны, не потерял свои позиции.

ЕП: Мне кажется, вы человек, который никогда не пойдет ни у кого ничего просить, как бы не сложилась ситуация. Мои наблюдения верны?

ЭВ: Да, вы абсолютно правы. За себя просить не пойду никогда.

ЕП: А вот некоторые актеры для того, чтобы в хорошем настроении доходить до обмена валюты, открывают рестораны, обувные магазины. Говорю условно, утрируя, но вы понимаете о чем я...У вас это жилочка наличествует?

ЭВ: Нет, у меня такой жилочки нет, я не привык так жить. Это происходит не потому, что я плохой или хороший, просто у меня этого нет. А вот моя сегодняшняя супруга гражданская очень активная в этом плане. Она очень похожа на Аллочку по внутреннему своему содержанию.

ЕП: В самые тягостные минуты своей жизни, коих, я надеюсь, было немного, какой вербальный или осязаемый допинг вы использовали, чтобы внушить себе, что все образуется?

ЭВ: Ничего вербального не было, были друзья, родные и близкие. Они не дали мне возможности погибнуть, они не на секунду меня не оставляли.