Фабрика страхов

10 сентября 2003 г.

Россия, как и весь мир, за исключением небольшого числа стран с диктаторскими или социалистическими режимами, смотрит продукцию Голливуда. В 2002 году у нас были показаны 170 новых картин из США, включая все блокбастеры. Однако пока кино у нас -- удовольствие не из дешевых, и обычай ходить туда с семьей по субботам только начинает формироваться у так называемого среднего класса. Подавляющее большинство публики довольствуется тем, что показывает «ящик для глаз».

Лидирующие же форматы отечественного телевидения - это, безусловно, сериалы, фильмы, новости и ток-шоу - те типы передач, которые всегда попадают на первые места рейтинговых оценок. В прошлом году по общефедеральным каналам и сетям телевидения показали 15 тысяч часов кинопродукции (что составило 54% времени всего эфира) и примерно 700 эпизодов российских сериалов. В 2003 году ожидается производство уже тысячи эпизодов.

Сегодня в телеэфир попадает практически вся национальная кинопродукция, этот рынок не просто открыт - он поистине бесконечен. Нет никакого другого телепродукта, который мог бы так благосклонно восприниматься всеми зрительскими аудиториями. Именно поэтому представленное телевидением мифологическое содержание становится столь социально значимым.

В тысячах американских фильмов и сериалах прямо или косвенно пропагандируются такие важные гиперидеи, как уважение к частной собственности, к труду, к инициативе, к творчеству, к знаниям.

Российское телевидение тиражирует абсолютно противоположные приоритеты и взгляды. Здесь - все наоборот: тотальное неуважение к частной собственности, к чужому добру, успеху, мнениям. Мне до сих пор непонятно, почему наши политики и олигархи позволяют медиа глумиться над столь важными вещами?

Через 17 лет после смерти Черненко, после того, как были опубликованы все ранее запрещенные книги и сказаны все слова правды, - 57% населения нашей страны положительно оценивали историческую роль Сталина и лишь 14%, по опросам ВЦИОМ в январе 2003 года, считали, что при коммунистах жилось бы хуже, чем сейчас, а также только 9% возражали против введения цензуры.

Американская идеология выращивается на мифологии личного успеха. В каждом фильме, телепрограмме, книге человека уверяют, что он, безусловно, сам способен добиться значимых результатов в любой сфере деятельности.

В России же в последние годы речь идет только о тех достижениях, которые прямо или косвенно связаны с телевизором, с медийностью, с общественным вниманием. Только оказавшись в эфире, ты становишься звездой. Личный успех здесь подменяется недоступным десяткам миллионов людей устремлением к телевизионной известности.

Начиная с 1930-х годов, и особенно в послевоенное время, Голливуд пропагандирует важные для выращивания постиндустриального общества приоритеты - активность, инициативность, горизонтальную и вертикальную мобильность.

У нас ничего подобного - культа активности, достижимости, креатива, морального преимущества -- просто нет. Более того, сериалы, ток-шоу и тем более криминальные новости разрушают мифологическую притягательность прежних представлений о труде и творчестве, о личном успехе. Зрителю как бы невзначай внушают: если ты чего-то достиг, у тебя отнять это могут в любую минуту. В отличие от американцев у нас отсутствует опора на возможности и практику действия правоохранительных систем.

В последний год в эфир выходит более 40 специальных выпусков криминальных новостей в неделю, где можно увидеть все, от отрезанных голов до инсценировок семейных драм, что абсолютно невозможно на CNN, BBC, французском или германском телевидении. Зрители живут в том придуманном мире, который демонстрируется с экрана, переживая его как реальный.

И так как из телевизора непонятно, что в России происходит на самом деле, вся страна, судя по снятым в последние годы фильмам и сериалам, занимается исключительно «разборками».

Да и само российское общество, по версии наших СМИ, делится сегодня всего на три группы: бандиты, те, кто связан с ними, и все остальные.

Таким образом, на нашем ТВ идет демифологизация и без того мифологически не защищенного населения пореформенной России, где у большинства нет даже внятных политических взглядов, а системы базовых представлений состоят из самых разных, внутренне противоречивых идейных конструкций. Отсюда - незащищенность людей от проникновения в сферу Приватного и, самое главное, их этическая готовность к такому проникновению.

В России никто идеологическим обеспечением эффективного «строительства капитализма» на протяжении пятнадцати лет не занимался. Не хочет и не умеет это делать. А тот, кто мог бы стать социальным заказчиком, убежден, что подобная деятельность - «пропаганда», а значит, дело аморальное.