Мориц Бляйбтрой: "Облажаться - святое право актера"
27 июля 2001 г.
Бог его знает, что в нем нашла рыжеволосая Лола (Франка Потенте),
сотворившая ради него чудеса преданности и самопожертвования. Трижды
пробежала она пол-Берлина -- и все равно ей хватило дыхания на крик
отчаяния и надежды, от которого в руках у посетителей казино полопались
бокалы с шампанским. Она спасала жизнь своему возлюбленному -- глуповатому,
самонадеянному мальчику на побегушках у мафии, по немыслимому ротозейству
забывшему в метро пакет со 100 тыс. немецких марок. Ротозея сыграл актер,
труднопроизносимую фамилию которого сегодня выучили поклонники кино во всем
мире, -- Мориц БЛЯЙБТРОЙ. Фильм "Беги, Лола, беги" немецкого режиссера Тома
Тыквера стал началом новой эпохи в немецком кино и превратил в
знаменитостей добрую половину съемочной группы. Сегодня очевидно, что не
только талант Тыквера тому причиной.
В рамках Дней Баварии в Москве Мориц Бляйбтрой, которому через три недели
исполнится 30 лет, представляет две картины со своим участием --
психологический триллер "Эксперимент" и романтическую комедию "В июле". О
новой волне в немецком кино, о национальном характере и о том, что значит
быть настоящим немцем, с актером беседовал Алексей МЕДВЕДЕВ.
-- Один из отзывов на фильм Фатиха Акина "В июле" звучал так: "Смешная
комедия из Германии? Это кажется чудом, но это так". Удалось ли вам с
режиссером сломать стереотипное представление о глупой и пошловатой
немецкой комедии?
-- И в прошлом, и сейчас в Германии было достаточно смешных комедий. Просто
"В июле" -- тот редкий случай, когда фильм понравился и критикам, и
зрителям. При этом его нельзя отнести к коммерческому кино. Всегда
чувствуется, когда фильм сделан для того, чтобы заработать деньги. В этом
нет ничего плохого, но "В июле" уж точно снимали не за этим: это очень
честный и очень милый фильм. Знаете, почему он имел такой успех? У немцев
большие проблемы с чувствами. Это строгие, закрытые люди, им невероятно
трудно раскрыться. Может быть, поэтому, чтобы фильм получился, и
понадобился Фатих Акин -- режиссер турецкого происхождения. Есть немцы,
которые объявили "В июле" китчем, мелодрамой, -- они просто стесняются тех
чувств, которые выражены в картине открыто. Кино должно быть большим и
громким. Я не верю в фильмы, которые снимали в Германии с середины 60-х, во
все эти фасбиндеровские выкрутасы. Конечно, там тоже были свои удачи, но я
люблю кино, которое снимают ради людей. Не ради денег, а чтобы зритель
испытал радость.
-- Вы часто играете забавных персонажей, находящихся не в ладах с
окружающей реальностью. Не хотели бы попробовать себя в роли классического
киногероя -- супермена, романтического любовника?
-- Пробовал, это так скучно. Я снялся в куче отстойных фильмов, да и сам
играл очень плохо. Меня интересуют странные, сдвинутые персонажи, играя
которых есть за что зацепиться. Герои вечно повторяются -- хорошо выглядят,
красиво двигаются, метко стреляют. А мое основное правило: никогда не быть
скучным и никогда не повторяться. Есть актеры, которые делают только то,
что умеют делать, и никогда не решатся на что-то новое. А я считаю, что без
проб и ошибок не обойтись. Облажаться -- святое право актера.
-- Вы не обиделись на Тома Тыквера, когда на главную мужскую роль в
"Принцессе и воине" он пригласил Бенно Фурманна, а не вас?
-- Нет, конечно. Во-первых, Бенно -- мой друг, и я за него порадовался.
Во-вторых, если бы после "Беги, Лола, Беги" мы вновь снялись с Франкой
Потенте в одном фильме, это было бы уже слишком. И в-третьих, Бенно куда
лучше подходил на эту роль. А кино получилось отличное, мне очень
понравилось.
-- За последние года два в Германии сняли несколько прекрасных фильмов.
Можно говорить о новой волне немецкого кино. Но пока почти никто этого не
замечает: немецкие картины не побеждают на крупных фестивалях, крайне редко
имеют успех в зарубежном прокате...
-- Все дело в немецком самосознании. После второй мировой войны в нем
доминирует чувство вины: люди словно не позволяют себе быть немцами. Сейчас
мое поколение задает себе вопрос, что значит быть немцем. Германия теперь
многонациональная страна, так что ответ будет другим -- не таким, как
раньше. Все ищут путь к новому национальному самосознанию, но пока с
переменным успехом. Этот кризис идентичности приводит к тому, что люди
начинают стесняться самих себя. Самая большая проблема немецкого кино в
том, что немцы не восторгаются своими фильмами. А если мы этого не делаем,
то чего же ждать от других? Даже по поводу фильма "Беги, Лола, беги",
который стал хитом по всему миру, в том числе и в Америке, немецкие критики
ухитрились написать немало гадостей. Есть у нас в глубине души какой-то
тяжкий груз, который мешает нам радоваться собственному успеху. Думаю, люди
моего поколения это изменят.
-- Что это за поколение? Кого вы к нему причисляете?
-- Я не бегаю по улицам с криками: "Посмотрите на меня, я человек нового
поколения". Но вокруг себя я вижу очень много талантливых молодых людей с
совершенно новым подходом к кино.
-- "Новая немецкая волна" отдает предпочтение жанровому кино. На днях
Баварии в Москве вы, например, представляете психологический триллер и
романтическую комедию. Как вам кажется, какой жанр станет любимым для
нового поколения немецких кинематографистов?
-- Конечно, комедия. Только два типа фильмов могут принести большие сборы:
масштабные фильмы действия вроде "Перл-Харбора" и комедии, которые хоть и
снимаются на гроши, все равно привлекают зрителей, потому что людям
нравится смеяться. Именно комедии вернули немцев в кинотеатры несколько лет
назад.
-- Немецкие актрисы известнее в мире, чем актеры. Франка Потенте,
Кристиан Пауль, Надя Уль играют сильных героинь, куда более приспособленных
к жизни, чем их спутники. И в "Беги, Лола, беги" все переживания и подвиги
достались вашей партнерше -- Франке Потенте...
-- В центре кино -- всегда женщина. Герой должен быть удобной пустышкой, с
которой зритель может себя идентифицировать. Именно поэтому мне и другим
немецким, итальянским, французским актерам не находится места в Голливуде
-- американским зрителям нужен стопроцентный американец, в котором они
смогут себя узнать. А женщина -- да какая разница, из какой она страны?
Лишь бы хорошенькая была. Посчитайте процент мужчин и женщин из других
стран, сделавших карьеру в Голливуде. Женщин окажется куда больше.
-- В "Достучаться до небес" вы играете турка, в "Лунном папе" --
таджика. Кажется, вы получаете удовольствие от "этнических" ролей, и даются
они вам легко...
-- Вообще-то во мне есть итальянская кровь, хоть и немного -- меньше
четвертинки. Но меня часто принимают за турка или итальянца. В детстве даже
били. Почти все мои друзья -- турецкого происхождения. Я много времени
проводил за пределами Германии -- жил во Франции, в Италии, в США, учился
языкам, знакомился с людьми. Всегда любил кочевой образ жизни. Так что
сниматься в "Лунном папе" было легко. Как только меня отвезли в пустыню,
выдали этот странный костюм и я увидел разгуливающих вокруг кур и коз, я
сразу поверил, что я -- таджик. Об актерском мастерстве написано много
книг, но мне кажется, самое главное -- это ни на секунду не усомниться в
том, что ты и есть тот самый персонаж, которого тебе выпало играть.
-- Объединение Германии и порожденные им проблемы привели к постоянному
стрессу, в котором ваша страна живет вот уже более десяти лет. Но не
является ли этот стресс в то же время источником творческой энергии для
нового немецкого кино?
-- Более того, это единственный источник творческой энергии для немцев на
протяжении последнего десятилетия. У восточных немцев самосознание не
такое, как у нас. Они не так подвержены американизации, сохранили тесную
связь с немецкой культурой. Восточные немцы хотят воспринимать немецкое
искусство, и если бы не они, никто не пошел бы в кинотеатры на немецкие
фильмы. Сейчас в Германии много современной музыки на немецком языке --
рэп, хип-хоп, регги, -- и, между прочим, неплохо получается. В моем детстве
ничего похожего не было -- только Америка, Америка, Америка... А жители
Восточной Германии оказались куда более настоящими немцами, чем мы. И если
бы не они, никакой новой волны в нашем кино не было бы.