Путешествие с мертвецом
28 августа 2001 г.
После того как японские гангстеры что-то по-крупному между собой не
поделили, местный авторитет Ямамото (Такеши Китано) уехал из Японии и под
чужим именем прибыл в Америку. Чтобы найти там своего названого брата.
Чтобы, не зная языка, установить на улицах Лос-Анджелеса самурайские
законы. Чтобы в первый же день ткнуть бутылочной розочкой в глаз
чернокожему гопнику (Омар Эппс), а потом по-настоящему с ним подружиться.
Чтобы в конце всех возможных концов выйти вразвалочку под автоматный огонь
итальянских мафиози и, превратившись под пулями в оплывающий кровью кусок
плоти, увидеть сон о чем-то большем.
"Брат", последняя на сегодня картина Такеши Китано -- одновременно и первая
его постановка в Голливуде. Сам режиссер признавался, что, снимая в Штатах,
он прекрасно провел там время и не столкнулся с необходимостью идти на
компромиссы. Может, и так, но в любом случае уяснить, о чем думает Китано
во время съемок, -- совершенно невозможно. Любое упоминание о том, что он
вообще "работает на площадке" (в Америке ли, в Японии, где угодно еще),
кажется нелепицей, нонсенсом, грубым и никому не нужным разоблачением
магического сеанса. Невозможно подумать, что фильмы Китано -- снимаются.
Куда вернее предположить, что в результате многочасовых молчаливых
медитаций они проявляются на пленке сами собой, как волшебная картинка в
альбоме для раскрашивания, как иероглифическая вязь, проступающая на боку
японской фарфоровой пиалушки, когда в нее наливают горячий чай. Теперь
таких пиалушек на китановской полке девять: вполне достаточно для
полноценного сервиза.
И даже более чем достаточно: фильмы Китано, вышедшие после четырехлетней
давности "Фейерверка", воспринимаются как неизбежный постскриптум --
слишком уж определенно была поставлена точка пули в финале. Оттуда можно
было двигаться лишь за горизонт, в залитую добрым солнцем бесконечность
(как в "Кикуджиро"), либо воспользоваться лукавым шансом -- и вновь
ненадолго возродиться на грешной земле. "Брат" рассматривает именно второй
вариант. Приехавший в Америку Ямамото явно не ощущает себя живым: после
того как он покинул мир, живущий по единственно знакомым и близким ему
законам, его существование не может быть полноценным -- да и вообще не
может быть. Его вынужденная ссылка сродни туристическим прожектам Аркадия
Ивановича Свидригайлова: эти сложные люди стремятся в одну и ту же Америку,
которая имеет мало общего с нанесенным на карту контуром. Крутой якудза с
причудливой татуировкой на спине умер не тогда, когда его насквозь прошили
очереди итальянских конкурентов. Смерть наступила еще на взлете, когда
самолет оторвался от японской земли и умчался за океан. Все, что произошло
после этого, -- сплошной карнавал теней, не имеющий никакого значения. С
тем же успехом Ямамото мог на том свете руководить бандой призраков давно
убитых товарищей. Его американские каникулы -- лишь кратковременная
остановка перед главным путешествием, последний предсмертный вздох,
растянувшийся на два часа экранного времени. Неудивительно, что обычно
бесстрастный Китано то и дело расплывается в кривоватой ухмылке, а то и
вовсе хохочет: теперь он уже не должен хранить на лице непроницаемую маску
якудзы. Можно обо всем забыть, играть в настольные игры и даже привязаться
кое к кому. Все равно это ненадолго. Все равно.
Наиболее адекватная поверхность для проекции подобного рода фильмов --
вовсе не киноэкран, а зеркальные линзы солнцезащитных очков, свалившихся с
носа в кровавую лужу. В них с равным успехом может отразиться жестокая
разборка или смешная физиономия. Но второго "Брата", во всяком случае,
ждать явно не приходится.