Вера Сторожева-сценарист стала известна миру с рождением киноальманаха "Три истории" Киры Муратовой - "Девочку и смерть", одну из историй, написала именно Вера.
Вера Сторожева-актриса ассоциируется с муратовским же "Астеническим синдромом".
А вот о режиссере Вере Сторожевой вся страна узнала зимой 2003 года, когда на экраны страны вышел ремейк знаменитого натансоновского "Еще раз про любовь...", который назывался просто "Небо. Самолет. Девушка".
Девушкой в фильме стала Рената Литвинова, а небо, самолет, историю нежностей-расставаний сплела в один узор режиссер Вера Сторожева.
Прошло полгода. "Небо. Самолет. Девушка" выпустили на видео и DVD. Общая восторженная истерия чуть-чуть улеглась, а значит настало самое время поговорить с Верой Сторожевой о том, что уже стало немножко прошлым.
Начнем с банального. Что заставляет женщину выбрать сложную профессию режиссера?
Это такая предрасположенность: управлять и принимать решения. А поскольку летать я боюсь и воды боюсь, то других профессий и не остается - только режиссура.
Есть ли, по Вашему мнению, принципиальное отличие между режиссером-женщиной и режиссером-мужчиной?
Есть, скорее разница просто между женщиной и мужчиной. Наверное, какие-то вещи женщине прощаются - ты пользуешься тем, что ты женщина. Иногда ты слишком категорична. С мужчиной спорить можно, а женщиной – не всегда.
У всего есть свои плюсы и минусы, потому что некоторые, наверное, не могут смотреть на меня как на режиссера, хотя у меня на съемочной площадке всегда железный порядок. Там я - просто деспот, хотя по первому ощущению выгляжу очень мягкой, и этим многие обманываются.
На съемках фильма "Небо. Самолет. Девушка" Рената Литвинова выступила сценаристом, актрисой и продюсером одновременно – не мешало ли это Вашей режиссерской свободе?
Как говорят, если фильм хорош – "хорошо снял оператор, хорошо сыграл актер". Если фильм плохой – "плохой режиссер". Начинается все в зародыше и возникает сотворчество, которое ведет режиссер. Если актеры начинают преобладать над режиссером – фильм просто разваливается. Форма должны быть формой.
Рената, с одной стороны, автор сценария, и, естественно, она видела все по-своему, тем более, что у нее были и режиссерские претензии. Но она никогда не давила. Рената до сих пор говорит: "Зачем Вы решили снять меня без грима?", но она все равно слушала. Я была убеждена, что ей не нужен грим, что она должна быть прозрачная и беззащитная - вот этих ощущений и добивается режиссер, в актерах, на монтаже, и прочем.
Чем Вы руководствуетесь при выборе актеров и съемочной группы? Что для Вас главное - профессиональные навыки или человеческие качества?
Съемочная группа – это конечно профессиональные навыки. Человек должен быть, прежде всего, профессионалом. Можно даже терпеть его невыносимый характер. С непрофессионалами работать нельзя. Кино – это очень технологичная область.
Я считаю, что режиссер – это выбор актеров. Это главный его почерк. Я руководствуюсь своим опытом, своими эмоциями. Иногда даже не можешь объяснить, почему именно этот актер, а не другой.
В фильме "Небо. Самолет. Девушка." главный герой – Дима Орлов. Многие были против него – на эту роль пробовались звездные люди. И сейчас я уже вижу, что была права. Актеры – это или набор красок или партитура или ноты - в них должно быть созвучие и гармония.
Не было ли у Вас желания изменить столь трагичный конец истории фильма?
Вы знаете, он действительно печальный и трагичный, но многие мне уже говорили, что на самом деле происходит очищение: "Вы знаете, я проснулась утром, думая, что же у меня произошло хорошее? – Я посмотрела фильм."
Здесь нет потери – есть приобретение, человек ходит, оставляя свет и любовь. У нас не остается ощущения потери, как при смерти, когда мы безумно скорбим, возникает ощущение просветления, как будто нас посещает ангел – посещает и уходит, но он нас отогрел и освятил. Здесь не может быть другой конец, потому что это все было бы неправдой.
В кино так принято - за моментом невыносимого счастья следует беда. Как Вы считаете, это обязательное правило для обычной жизни, или это необходимо исключительно для драматургии в кино?
Невыносимое счастье – оно невыносимо. Как говорят – мы сюда не для радости пришли, а для испытаний – это непреложный закон, как закон тяготения. Человек не может долго находиться в счастье, тогда он вообще не ощутит, счастье это или несчастье. Это была бы уже какая-то болезнь, когда человек пребывает в вечном радушии.
В наше время массовый зритель привык к насилию и сексу в кино. Не боялись ли Вы снимать фильм о простой любви, ведь зрители могли счесть его неактуальным?
Практика показала - фильм оказался очень кассовым. Нет, я не думала об этом, я была уверена, что будут его смотреть - там все есть, чтобы зритель захотел его смотреть. Это уже неправда, что зрителям нравится насилие - наше кино смотрели и молодые фанаты, и ребята совсем подросткового возраста. На него ходили по много раз и пожилые. Это такой стереотип, что люди любят насилие, на самом же деле все уже устали от крови и этого американского кино.
Насколько жестко Вы руководствуетесь режиссерским сценарием? Присутствовал ли элемент импровизации при съемках фильма "Небо. Самолет. Девушка."?
Во-первых, по ходу дела сценарий сокращался, видоизменялся, поскольку на площадке всегда была автор сценария Рената Литвинова. В кино так всегда – ты делаешь режиссерский сценарий, но само кино формируют обстоятельства. Его формирует практически каждый человек, который участвует в процессе – художник, водитель, осветитель - все вносят свою энергию. И я очень люблю всякие обстоятельства, возникающие на съемочной площадке, поскольку они всегда привносят то, что никогда нельзя запланировать.
Какими принципами Вы руководствовались, выбирая основные цвета картины?
В фильме был задуман терракотовый цвет. Все шло от смыслового решения. Конечно, голубой – все эти блестящие аэропортовские поверхности, небо. Придумывалось все - небеса, афиши, японское кино на афишах. Потом была сложная обработка в саламандре, когда не все вымывается серебром – это сложный химический процесс. И вот получилась такая необычная картинка, странное вневременное кино. Вроде бы современные самолеты, современный джип, современная Москва, и в то же время присутствует ретро – многие недоумевают, в какое же время все происходит.
Вы написали сценарий к фильму "Девочка и смерть", вошедшему в киноальманах "Три истории" по своему рассказу. Откуда взялась такая зверская идея: маленькая девочка убивает старика крысиным ядом?
Признаюсь, эта история была навеяна случаем из детства. Но, конечно, все было совсем не так.
В каких жанрах Вы хотели бы снимать свои будущие фильмы? В каком жанре Вы не стали бы работать никогда?
Мне не хочется снимать боевики, насилие - это не мое. Очень люблю жанровое кино, трагикомедии. А когда я училась на Высших Курсах, меня считали комедиографом. Многие годы абитуриентам показывали мою работу "Развод", предлагая, правда, закончить историю на половине.
Мне кажется, что в моем жанре обязательно должен присутствовать некий слом, в отличие от чистой комедии. Вот и "Небо. Самолет. Девушка." - печальный, светлый и в тоже время смешной.
Вы окончили Высшие Курсы уже 10 лет назад. Есть ли сокурсники, с которыми Вы вместе учились и работаете до сих пор?
Да, конечно, общаюсь - кинематографическое поле очень маленькое. Например, режиссер Сергей Урсуляк, сценарист Гена Островский, Ваня Попов - хороший режиссер ("Маленький лорд"). У нас был очень успешный курс, и практически все сейчас работают в Москве и снимают кино.
Есть ли что-то, за что Вы особенно благодарны своему мастеру, режиссеру Александру Митте?
Я его обожаю за то, что он не рассказывал нам о вещах, которые и так присутствуют внутри каждого человека, он нам не говорил что хорошо, что плохо. На Высшие Курсы все приходят уже людьми взрослыми и состоявшимися - это же второе высшее образование. Он рассказывал нам только о профессии. На нашей мастерской училось всего три человека, двое из которых постоянно отсутствовали, и мы с Миттой сидели вдвоем.
Одним из наших мастеров был Александр Кайдановский ("Свой среди чужих. Чужой среди сворих", "Сталкер" А. Тарковского), и он нам говорил, что лучший преподаватель на Курсах - это Митта, именно он дает нам профессию, а не багаж, такой, как жанр, духовное и нравственное.
Многие режиссеры считают, что работать на телевидении и снимать сериалы – далеко от искусства. Ваше мнение на этот счет?
Я много работаю на телевидении. Для меня отдача одинаковая. Я отдаю себя. Кино тяжелее, сложнее и для меня интереснее – это как такая роскошь, которая бывает не всегда, а лишь периодически.
Насколько для Вас совместима личная жизнь и работа в кино? Что стоит на первом месте?
Так бывает только в романах. В жизни невозможно выбрать. Все стоит на своем месте – Вы не можете сказать, что для Вас важнее – руки или ноги. Конечно, когда у меня съемки, и меня нет два месяца – семья страдает. Но они понимают, что я не могу иначе. У меня всегда параллельно две-три работы и на телевидении, и в кино - мне так нравится.
Многие женщины предпочитают работать в мужском коллективе. Комфортно ли Вам работать с женщинами?
Для меня нет такого – это женщина, поэтому я с ней работаю, а если мужчина – нет, или наоборот. В фильме "Небо. Самолет. Девушка.", хотя и говорят, что женский коллектив сложный, женщины оказались какими-то более, что ли, настоящими. С другой стороны, и мужчины были достойны. В профессии, в работе, в деле – для меня нет половой принадлежности.
Можете рассказать, как Вы познакомились с Кирой Муратовой и сыграли в ее фильме "Астенический синдром"?
Дело в том, что мой муж – Сергей Попов. Он у нее снимается практически в каждом фильме. Кира его считает как бы своим талисманом: "Среди серых камней", "Астенический синдром" в главной роли и соавтор сценария, и так далее.
Когда так получилось, что его пригласили сниматься в "Астенический синдром", у нас было двое маленьких детей, и мы вместе поехали в Одессу. И Кира, может быть, для утешения, пригласила сниматься и меня.
После этого я снималась у нее и в другом фильме. Она хотела, чтобы мы втроем играли в ее последней картине "Чеховские мотивы" - у меня там муж играет отца на хуторе, и дочь - такая взрослая Варя в очках. Кира хотела, чтобы я играла мать, но я не смогла, поскольку у меня как раз шел съемочный период.
Повлияла ли Кира Муратова ваше мировоззрение, на Вас, как на режиссера?
Да. Конечно. Она – единственный у нас режиссер своего возраста, которая развивается, развивает совершенно молодой талант. Она все время делает что-то новое, не может не снимать.
Когда мы познакомились – это было двадцать с лишним лет назад – я была совсем молодой и смотрела на нее, открыв рот. Тогда я еще не собиралась идти на режиссера, и для меня это был пример. Она была в загнанном состоянии – ей не давали снимать и даже отправили работать в библиотеку. Кира говорила так: "Вы знаете, я хотела бы снять им то, что они хотят. И вот я беру и хочу. И думаю – теперь это им понравится. И опять то же самое – не могу!"
Конечно, я совсем на нее не похожа, но я всегда ощущаю, что есть такая Кира Муратова - настоящий большой художник.
Ну и под занавес: чем Вы занимаетесь сейчас, что собираетесь снимать или писать?
Сейчас я снимаю двухсерийное кино "Француз". И если "Небо. Самолет. Девушка." - довольно камерное кино, то "Француз" - это такой народный фильм, комедийная мелодрама.
У меня снимался известный французский театральный актер Тьерри Монфрей, Маша Голубкина, Гарик Сукачев, и очень много другие актеров, не буду перечислять. Получился совершенно другой фильм - новогоднее кино, его покажут 1-го и 2-го января.
Фильм снимали на кинопленку по заказу канала ТВС. Теперь канал закрыли, и ведутся переговоры о покупке фильма первым каналом. Это забавное, чисто жанровое кино. Там очень много народу, и надо было управлять массами – деды-морозы, ветродуи и т.д. - всех надо было держать в строгости.
Сейчас фильм уже практически снят и смонтирован. Я бы его уже и закончила – его пригласили на конкурс в Выборг и на "Киношок" - но мы пока не можем завершить по всяким не зависящим от нас причинам.
А вот в новогодние каникулы, надеюсь, его увидят все желающие. Так что - до встречи :)
